В дни правления конунга Эйстейна, сына Магнуса Голоногого[1], приехал из Исландии Человек по имени Торд. Он был родом с Восточных Фьордов[2] и беден. Человек он был многообещающий и превзошел своего отца. Был он не из тех, кто отступал перед равными. Торд был хороший скальд.
Когда он прибыл в город[3], у него было совсем немного денег, чтобы платить за постой. Вечером он зашел в усадьбу к одной женщине по имени Аса. Она была родовита и очень богата. Ближайшими ее родичами были люди с Бьяркей[4] — Видкунн, сын Йона[5], а также другие из этого рода. Она пустила к себе Торда на время. Тот знал толк в развлечениях и умел угодить Асе. Дела шли хорошо, и он провел там зиму и пользовался тем большим почетом и любовью, чем дольше там оставался, и многие поговаривали, что между ними самая что ни на есть близкая дружба. Они подолгу сидели и беседовали с глазу на глаз. Аса была немолода.
Весной она сказала Торду, что он пришелся ей по душе.
— И я могу дать тебе денег для торговой поездки в Англию, а после поделим поровну барыши.
Он так и делает. Поездка удалась, и осенью он возвращается домой и проводит там зиму. Так продолжается несколько лет кряду. Их дела идут как нельзя лучше, и чем дольше он живет у Асы, тем больше к нему уважения. Теперь его называют Тордом Золотой Асы. Ее родичи считали это бесчестьем и отзывались о Торде неприязненно, однако он делал вид, что не слышит, что о нем говорят.
Однажды Аса пришла поговорить с Тордом и сказала:
— Сюда должен прибыть Видкунн, мой родич. Я хочу, чтобы ты отнесся к нему со всем возможным почтением. Сдается мне, что тебе следовало бы сложить драпу[6] в его честь и исполнить ее прежде, чем он уедет. И мой тебе совет: не скупись в этой песни на хвалы, потому что большинству хёвдингов по вкусу, когда их прославляют[7], а нам нужно устроить так, чтобы он остался всем доволен, да и тебе несколько слов могут сослужить неплохую службу. Если ты сумеешь завоевать его дружбу, то сможешь рассчитывать на поддержку, с кем бы тебе ни пришлось мериться силами здесь в Норвегии.
Торд отвечает, что рискнет, и сочиняет песнь. После этого приезжает Видкунн, а с ним множество народу, и останавливается там.
Как-то раз Торд подходит к Видкунну, приветствует его и говорит:
— Мне бы хотелось преподнести вам небольшую песнь, которую я сложил, и прошу вас выслушать ее[8].
— Быть посему, — говорит Видкунн. — Ты первый, кто сложил обо мне песнь[9]. И для тебя, Торд, будет кое-что значить, как я отнесусь к этой песни, а я ее внимательно выслушаю, потому что я вовсе не испытываю к тебе такого расположения, как моя родственница Аса.
Тот начинает свою песнь, и это драпа в пятьдесят вис, и в ней был такой стев[10]:
Рьяно в ливне лучном[11]
Хильд кропит лучину[12]
Корень рода Йонов[13]
Рдяной, ражий, кровью.
Когда песнь была окончена, многие принялись расхваливать ее, а Видкунн горячо поблагодарил Торда и сразу же изменил свое мнение о нем. Он дал ему золотое запястье весом в одну марку, однако Торд попросил взамен золота его поддержки[14], и Видкунн обещал ему впредь свою дружбу. На прощание они дали ему богатые подарки.
Проходит некоторое время. Однажды летом, когда Торд возвратился из Англии, он привел свой корабль в устье реки Нид[15] и пристал к берегу. Эйстейн конунг был тогда в городе, а с ним многие знатные люди. Был там Сигурд, сын Храни[16], и Видкунн, сын Йона, и Ингимар из Аска[17], самый могущественный и властный из мужей. Он успел бросить якорь прежде, чем подошел Торд. Люди советовали Торду подыскать более подходящее место для стоянки, он же отвечал, что и здесь неплохо, и велел им успокоиться. Однако пока они совещались и разгружали товары, Торд хватился корабельного навеса[18]. Он идет на корабль Ингимара и видит, что один из его слуг прячет под одеждой парусину. Торд забирает его вместе с краденым, ведет в свою усадьбу и там возвращает себе свое добро. Весть об этом вскоре доходит до Ингимара. Тот в сильном гневе отправляется к дому Торда и требует тотчас же выдать ему его человека.
Торд отвечает на это:
— Не годится освобождать вора, — говорит он, — хотя бы он и был человеком Ингимара.
Ингимар сказал:
— Недолго удастся тебе, Торд Золотой Асы, удерживать моих людей и обвинять их в воровстве. Не зваться мне лендрманном[19], если я позволю какому-то бродяге захватить моего человека.
Торд отвечает:
Тщетно нас стращает,
Горазд на угрозы,
Со двора мне вора
Велит, властный, выдать.
Сладу нет со славным.
Податель полатей Змеиных[20],
Знай, с поличным
Захвачен грабитель.
Ингимар уходит, сильно разгневанный.
Аса просит Торда послать за Видкунном и проверить, помнит ли тот, что обещал ему свою дружбу в обмен на хвалебную песнь, — «потому что нелегко вести борьбу, когда в дело замешан Ингимар».
Торд так и делает, и Видкунн сразу же откликается, признает свои обязательства и спешит к дому, который занимал Торд, захватив с собой множество людей. Спустя недолгое время они слышат сильный шум, и туда является Ингимар и требует, чтобы Торд отпустил его человека, а не то грозится напасть на него.
Тогда Видкунн сказал:
— Следовало бы передать это дело лагману[21], чтобы он рассудил, однако Торд действовал по праву, когда связал того, кто совершил кражу. Не поступи он так, он и сам был бы осужден[22].
Ингимар сказал:
— «Воткни-ка меня в землю», как сказала лопата, стоя одна-одинешенька. Сюда пожаловал Видкунн! Нам с тобой больше пристало держаться друг друга, чем тебе поддерживать твоего свояка Торда. Похоже, однако, что ты вознамерился расплатиться с ним за ту песенку, в которой он тебя осмеивает, — и с этими словами повернул назад.
Тогда Видкунн сказал:
— Нужно послать кого-нибудь к Сигурду, сыну Храни, моему другу, и просить его прийти сюда, а если он станет отказываться, напомнить ему, кто пришел к нему на подмогу, когда финны захватили его усадьбу на Бьяркей[23].
Те отправляются к нему и передают просьбу Видкунна.
Сигурд отвечает, что нет ничего плохого в том, чтобы они с Ингимаром померились силами, — «потому что каждый из них считает себя сильнейшим».
Тогда они напомнили ему о том, о чем им велел Видкунн.
Сигурд отвечает:
— И то правда, что никто не оказал мне большей поддержки, и раз он считает мое присутствие необходимым, мы сразу же встаем и отправляемся к нему.
После этого они пошли к Торду. Спустя немного времени на улицах стали собираться толпы, потому что люди Ингимара были рассеяны по всему городу. К дому Торда стеклось великое множество народу.
Ингимар сказал:
— На этот раз, Видкунн, если нам не выдадут моего человека, мы сами его поищем. Отступаться я не намерен.
Сигурд сказал:
— Давай действовать разумно, Ингимар. Будет большим беззаконием, если ты обрушишь на нас этот дом и разоришь его, чтобы забрать пленника, который принадлежит конунгу. Ведь от тебя ожидают, что ты станешь поступать по справедливости, хоть ты и великий герой.
Ингимар сказал:
— Петух не лучше защищен, коли щит держит курица. Однако вы двое немало приобрели, объединившись против меня одного, поскольку оба вы — могущественные лендрманны. Я ухожу опять, с тем чтобы вернуться в третий раз.
После этого Сигурд посылает людей к Эйстейну конунгу и просит его прийти к ним — «и скажите ему, что, сдается мне, я до конца оставался с его отцом на западе в Ирландии»[24].
Они идут и передают конунгу просьбу Сигурда, однако тот отвечает, что таким видным мужам вдвоем достанет силы одолеть Ингимара. Тогда они пересказывают конунгу все, что сказал Сигурд.
Конунг говорит:
— Раз ему кажется, что мне следует прийти, пусть так и будет.
Затем конунг направляется туда со множеством народа и встречается с Сигурдом. Спустя некоторое время появляется Ингимар и приводит с собой четыре сотни человек. Он говорит, что если его слуга не будет отпущен на свободу, им едва ли удастся избежать столкновения.
Конунг говорит на это:
— Не подобает тебе, Ингимар, устраивать волнение в городе или созывать такое большое войско и подымать мятеж в стране. Но мы не сдадимся, не испытав, на чьей стороне сила.
Ингимар отвечает:
— «Железо дает блеск», как сказала старуха, у которой не резал нож. Какое событие! Сам конунг пожаловал сюда нас разнимать, так что мне опять придется удалиться, — и так и делает.
После этого конунг велит созвать тинг, и туда приводят вора, привязав ему на спину краденое. Он был осужден и затем повешен на Эйраре[25].
Конунг спросил:
— Как ты считаешь, Ингимар, какое наказание получит вор?
— Хочется думать, — отвечает Ингимар, — что воздается человеку, убитому из-за безделицы.
— Нет, — говорит конунг, — он попадет в ад.
Ингимар сказал:
— Ты не на то употребил силу, конунг, когда принял сторону этого салоеда[26] и унизил своих людей. Лучше было бы тебе собраться с духом и отомстить за собственного отца, который был убит в Ирландии, как собака, застигнутая на мертвом теле. Уж он-то, я думаю, точно находится в аду, потому что отправился завоевывать то, что ему не принадлежало.
Потом он возвращается к своим кораблям, отправляется на восток и убивает в Вике[27] троих людей конунга. Затем он отплыл в Данию и там обосновался[28].
Рассказывают, что Торд после этого по совету Видкунна и конунга женился на Асе. Он считался храбрейшим человеком и оставался в Норвегии до самой своей смерти.
И здесь кончается прядь о Торде Золотой Асы.
Долг платежом красен
«…И здесь кончается прядь о Торде Золотой Асы». Нам остается лишь строить догадки о том, какой смысл вкладывал в слово юбttr — «прядь» — автор (или, вернее сказать, «редактор») истории о Торде, выводя заключительную фразу этого короткого рассказа. Другая версия той же истории, изложенная с небольшими изменениями (в первую очередь — сокращениями, о характере которых будет сказано ниже) в королевской саге, вышедшей из-под пера исландского переписчика несколькими веками ранее — в последние десятилетия, XIII в., имеет другую концовку: «И здесь заканчивается этот рассказ (frбsцgn)».
Исландское юбttr (множественное число южttir), со временем превратившееся в жанровую номинацию древнеисландского рассказа, как правило отличающегося от саги не только своим объемом, но прежде всего выбором главного героя, нарративной структурой и, наконец, кругом сюжетов и основных тем, в средние века обычно применялось для обозначения любой части от целого — раздела (например, законодательного уложения), главы или даже одной из сюжетных нитей сагового повествования. В то же время «прядями», вплетенными в жизнеописания правителей Норвегии, а подчас и переплетающимися, подобно скрученным веревкам, из которых плели корабельные канаты (основное и первоначальное значение слова юбttr), с главным действием, развертывающимся в этих исторических сочинениях, оказывались и вполне самостоятельные произведения, которые не утрачивали своей отдельности в составе той или иной королевской саги. Это могли быть как целые саги об исландцах (примером может служить «Сага о Халльфреде», которая была «впрядена» — разбита на части и инкорпорирована — в жизнеописание Олава Трюггвасона в самом значительном собрании королевских саг XIV в., «Книге с Плоского Острова»), чьи герои какое-то время находились на службе у норвежских государей, что, видимо, и служило основанием для включения этих историй в саги о конунгах, так и короткие рассказы о приезжих чужестранцах, в первую очередь все тех же исландцах, то и дело появлявшихся в Норвегии, где они вольно или невольно вступали в соприкосновение с конунгом и зачастую возвышались, сумев, благодаря проявленным ими доблести, уму и талантам, завоевать расположение государя и получить почетное место в королевской дружине. То, что эти последние истории, ныне именуемые прядями, назывались внутри подобных компиляций frбsцgn, то saga, то юбttr, то жvintэr («рассказ»), а то и вовсе никак не назывались и вводились заголовками Frб… («О <таком-то>») и завершались фразами: «Здесь заканчивается рассказ о…», не должно никак влиять ни на возможность их трактовки как отдельных и самостоятельных произведений (а не частей и глав тех или иных королевских саг, хотя, разумеется, известно немало далеко не очевидных, пограничных случаев), ни на их жанровую атрибуцию.
История о Торде Золотой Асы принадлежит к числу прядей об исландцах, чьи самодостаточность и отдельность не только удостоверяются качествами самого рассказа, но и находят подтверждение в его рукописной традиции. Существование двух редакций пряди, из которых одна — и притом именно та, которую мы находим в составе саги о сыновьях Магнуса Голоногого, — содержит явные следы переработки текста, отмеченной стремлением приспособить его к новому и более широкому контексту королевского жизнеописания, не оставляет места для сомнений в изначальной самостоятельности рассказа о Торде. Хотя включение пряди в «Гнилую Кожу» не повлекло за собой сколько-нибудь существенной ее деформации, некоторые из произведенных в ней изменений весьма симптоматичны. Так, наибольшим сокращениям подверглись начальные эпизоды пряди, в которых рассказывалось о том, как Торду удалось преодолеть неприязнь Видкунна и заручиться его поддержкой на будущее.
Судя по всему, в глазах редактора и составителя компиляции подробное и обстоятельное представление сцен, предваряющих основное действие рассказа, а именно конфликт Торда с Ингимаром, в который оказались вовлечены самые могущественные люди Норвегии, а под конец и ее правитель — конунг Эйстейн, лишь замедляло его течение, отодвигая переход к центральной части повествования. В результате довольно пространная речь Асы, в которой она исподволь наставляла Торда, как следует действовать, дабы завоевать дружбу Видкунна, подменяется коротким и прямолинейным сообщением некоего безымянного «человека», объявлявшего о скором прибытии знатного родича и только что не требовавшего от Торда сложить песнь в его честь. При этом в качестве мотива создания драпы выдвигалась необходимость примириться с Видкунном, поскольку тот, как утверждал собеседник Торда, относился к нему с «пренебрежением». Сцена исполнения хвалебных стихов также оказалась сведенной к нескольким фразам, изложенным в «телеграфном» стиле, причем из нее исчезли вовсе: 1) поэтическая цитата; 2) заявление Торда о том, что он сочинил «небольшую» песнь, и просьба выслушать ее; 3) реакция Видкунна на желание Торда произнести драпу.
Центральная часть рассказа, главными действующими лицами которой были лендрманны и сам конунг Эйстейн, напротив, не подверглась сколько-нибудь существенным изменениям. Единственная заметная утрата здесь — последняя, третья по счету саркастическая «сентенция» Ингимара, произнесенная им по случаю прибытия конунга. В этой части пряди есть, впрочем, и одно приобретение, несомненно обусловленное включением ее в историю норвежских государей: к концовке последнего эпизода, сообщающей об отбытии Ингимара из Нидароса, прибавлено, что «Эйстейн конунг не стал препятствовать его отъезду и не придал никакого значения тем глупым словам, которые он произнес, сочтя для себя более достойным проявить милосердие и мудрость, как он всегда делал». Рассказ о Торде, таким образом, приводится в саге не только ради «забавы» (skemtan) — в качестве занимательной истории, приключившейся во времена правления Эйстейна Магнуссона (действие в пряди принято относить к 1112 г.), но одновременно используется в ней как пример, демонстрирующий выдержку, верность принятым на себя обязательствам, справедливость и мудрость этого конунга.
Рассказ о Торде Золотой Асы, несомненно, должен быть причислен к довольно обширной группе прядей об исландцах, обычно именуемых «прядями о поездках из страны» (ъtanferрar южttir)[29]. Первое, что объединяет подобные истории, это то, что основное действие в них разворачивается за пределами Исландии, прежде всего в Норвегии. В отличие от заглавных героев саг об исландцах, как правило людей родовитых, нередко представителей славных и могущественных семейств, герой таких историй — в большинстве случаев человек незначительный, а зачастую, вероятно, и попросту вымышленный персонаж. Таков был, по всей видимости, и Торд. Напомним, что в пряди не приведено даже имени его отца (сказано лишь, что Торд «превзошел» его, иными словами, сумел добиться большего, чем он), не говоря уже о прочих родичах. Правда, Торд Золотой Асы упоминается в средневековом исландском «Перечне скальдов» (Skбldatal), где записаны имена всех скандинавских поэтов, когда-либо складывавших хвалебные песни в честь правителей и знатных людей, однако нельзя исключить, что имя Торда попало в этот список прямиком из одноименной пряди; как бы то ни было, ни о Торде, ни об Асе нет сведений ни в одном другом из известных источников.
Большинство прядей о поездках из страны строится по единому «сценарию». Оставив по тем или иным причинам родные края, герой таких рассказов отправлялся в Норвегию, где его, как правило, ожидали серьезные испытания. Вследствие совершенного им, а порой и мнимого проступка (убийства, нарушения королевского запрета, оговора и т.п.) он вступал в конфликт с конунгом или замещающим его знатным человеком, во власти которого он оказывался. Этот конфликт обычно разрешался в пользу исландца, которому, благодаря проявленным им мужеству и находчивости, а нередко и умелому посредничеству помощников, удавалось в конце концов достигнуть мира с могущественным противником, завоевать его расположение, а вместе с ним и положение в чужой стране (чаще всего — сделаться королевским дружинником). В заключении таких историй герой, существенно повысив свой социальный статус, навсегда оставался в Норвегии либо же возвращался восвояси и становился большим человеком у себя дома, в Исландии.
В «Пряди о Торде Золотой Асы» эта общая нарративная схема получает своеобразное преломление. В роли нарушителя общественного спокойствия и мира, вопреки обыкновению, выступает не исландец — герой пряди, но его контрагент — знатный лендрманн, чьи противоправные действия и служат причиной конфликта, образующего ядро повествования. Соответственно, изменяется и роль высокопоставленных помощников, чье участие в деле на стороне протагониста, как это нередко бывает в прядях, способствует конечной победе исландца. Тогда как в традиционном для историй этого жанра противостоянии «конунг—исландец» их вмешательство, как правило, было направлено на то, чтобы добиться прощения главного героя и примирить враждующие стороны, в рассказе о Торде поддержка, оказываемая ими исландцу, не в последнюю очередь имеет своей целью осадить зарвавшегося смутьяна, попирающего закон, и одновременно выяснить, на чьей стороне сила. Самая же главная особенность этой пряди — то, что в числе могущественных помощников, защищающих Торда от произвола Ингимара, оказывается и сам конунг. Следует, наконец, отметить и еще одно отступление нашего рассказа от стандартной повествовательной структуры прядей о поездках из страны: описанный в нем конфликт между главными действующими лицами так и остается неурегулированным.
И тем не менее, при всех отклонениях от привычных сюжетных стереотипов прядей о поездках из страны, главная тема рассказа о Торде Золотой Асы — та же, что и в подавляющем большинстве историй, принадлежащих к этой группе: безвестный выходец из Исландии (безродный «бродяга», «салоед», как именует Торда его противник) добивается богатства, почета и всеобщего уважения и приобретает славу «храбрейшего человека». Торд — типичный герой прядей, достигающий всего исключительно благодаря своим личным достоинствам и умениям. Явившись в Норвегию едва ли не без гроша в кармане, не имея там ни родичей, ни друзей, Торд сам устанавливает все необходимые социальные связи: сперва ему удается войти в доверие и завоевать благосклонность богатой женщины, другом и торговым компаньоном которой он становится, затем, воспользовавшись ее советом, заручиться поддержкой одного из самых могущественных людей в стране, после чего он уже может смело «мериться силами» с кем угодно. Случай, разумеется, не мог не представиться, и Торд, бросив вызов Ингимару и не отступив, несмотря на грозившую ему опасность, показал себя достойным и храбрым человеком. Кроме того, он сумел привлечь на свою сторону самых именитых людей, заставив их принять деятельное участие в своей судьбе.
В качестве главного механизма, продвигающего вперед действие пряди и в конечном счете приводящего к возвышению героя, выступает процесс обмена дарами и обязательствами, неотвратимость исполнения которых — своего рода стержень общественных отношений в средневековой Скандинавии[30]. «Прядь о Торде Золотой Асы» — яркий пример, демонстрирующий действие лежащего в основании этих отношений принципа взаимности: долг платежом красен. Преподнеся хвалебную песнь Видкунну и отказавшись от традиционного в таких случаях «отдарка» — золота, которое он обменивает на обещание дружбы, Торд делает знатного лендрманна своим должником. Позднее, когда приходит время, он требует от Видкунна возвратить долг — поддержать его в противостоянии Ингимару. Тот незамедлительно признает связывающие его обязательства и приходит на помощь к исландцу. На этом видимая активность главного героя заканчивается, и он, как это нередко бывает в прядях при появлении помощников, по сути дела, выпадает из фокуса повествования, превращаясь в бессловесного созерцателя происходящего, к которому рассказчик возвращается лишь в заключении своей истории. Вместо него на авансцену один за другим, повинуясь долгу, выступают могущественнейшие мужи Норвегии и, наконец, тот, кого никто не может превзойти силой, — сам конунг Эйстейн. Как выясняется, каждый из поспешивших на подмогу герою пряди знатных мужей связан со своим предшественником оказанной ему в прошлом услугой, напоминание о которой заставляет его, пусть и вопреки его желанию, не откладывая отправиться на помощь к призвавшему его другу. Так в результате «сложения» сил двух лендрманнов и одного конунга удается отстоять правоту Торда, погасить возникшее было в городе волнение и привести в исполнение закон.
Хотя одержанная героем победа — прежде всего заслуга его помощников и в первую очередь конунга Эйстейна, роль Торда в исходе дела тем не менее ничуть не умаляется: это он умело запустил и поставил себе на службу безотказно работающий механизм взаимопомощи. Как и в других прядях о поездках из страны, в рассказе о Торде Золотой Асы главное внимание рассказчика принадлежит не правителю Норвегии, в жизнеописание которого была вставлена прядь, но предприимчивому исландцу, собственными усилиями выстраивающему свою судьбу.

Примечания
«Прядь о Торде Золотой Асы» (Gull-Бsu-Юуrрar юбttr) сохранилась в двух редакциях: 1) в составе «Саги о Сигурде Крестоносце» в «Гнилой Коже» (Morkinskinna, последняя четверть XIII в.), одном из главных собраний саг о норвежских королях, а также в основанной на восходящей к началу XIII в. более ранней, не дошедшей до нас рукописной версии этого кодекса (так называемой «Старшей Гнилой Коже»), позднейшей компиляции, обычно именуемой Hulda (вторая половина XIV в.); 2) в качестве отдельного рассказа в нескольких бумажных списках, самый ранний из которых (AM 518 4to) относится к XVII в. Этот дошедший лишь в поздних рукописях отдельный рассказ считается, однако, наиболее ранней и оригинальной версией пряди, и именно он был переведен в настоящем издании. На основании сопоставления этих разных редакций прядь принято датировать началом XIII в.
Со времени первого издания отдельной версии «Пряди о Торде Золотой Асы», предпринятого в середине прошлого столетия Йоуном Торкельссоном (Sex sцguюбttum. Reykjavнk, 1855), обе ее редакции неоднократно публиковались в собраниях прядей (Fjцrutнu Нslendinga южttir / Юorleifur Jуnsson. Reykjavнk, 1904; Нslendinga южttir / Guрni Jуnsson. Reykjavнk, 1935), королевских саг (первое издание: Morkinskinna / C. R. Unger. Christiania, 1867) и саг об исландцах (наиболее авторитетное издание: Austfirрinga sцgur. Reykjavнk, 1950 (IF. В. 11). Bl. 337–349; см. также предисловие: bl. CXIV–CXVII). Прядь переведена на латинский, датский, норвежский, немецкий и английский языки. На русском публикуется впервые.
Перевод выполнен по изданию: Нslendinga sцgur og южttir / Bragi Halldуrsson et al. (Svart б hvнtu). Reykjavнk, 1987. B. III. Bl. 2128–2131.
[1] конунга Эйстейна, сына Магнуса Голоногого — Магнус Голоногий (Magnъs berfoelig;ttr, здесь его прозвище дается в необычной форме berbeinn) правил Норвегией в 1093–1103 гг. После его гибели власть перешла к его сыновьям — Эйстейну (1103–1123), которому принадлежала северная часть страны, Сигурду Крестоносцу (1103–1130), к которому отошла Южная Норвегия, и малолетнему Олаву (1103–1115), за которого правили старшие братья. (Об этих конунгах см.: Сага о сыновьях Магнуса Голоногого // Круг Земной / Изд. подг. А. Я. Гуревич, Ю. К. Кузьменко, О. А. Смирницкая, М. И. Стеблин-Каменский. М., 1980.)
[2] Восточные Фьорды — местность в Исландии.
[3] прибыл в город — имеется в виду город Нидарос на северо-западе Норвегии (современный Тронхейм), обычно — резиденция норвежского конунга.
[4] Бьяркей — остров в Халогаланде в Северной Норвегии.
[5] Видкунн, сын Йона — Видкунн неоднократно упоминается в «Круге Земном», где он назван то «сыном Йоана», то «сыном Йона с Бьяркей». Из «Саги о Магнусе Голоногом» следует, что Видкунн воевал вместе с этим норвежским правителем в Ирландии и после гибели конунга сразил его убийцу, а также отнес на корабль его меч Ногорез и стяг. По этой причине, говорится в саге, сыновья Магнуса очень его любили, а Сигурд даже отдал ему на воспитание своего сына, впоследствии норвежского конунга Магнуса Слепого (1130–1135).
[6] Драпой называли парадную хвалебную скальдическую песнь, средняя часть которой была пронизана рефреном («стевом»), обычно повторяющимся через равное число строф четверостишием или двустишием. Известны и более изощренные формы стева.
[7] большинству хёвдингов по вкусу, когда их прославляют — hцfрingi — букв. «главарь», предводитель, вождь; так называли всех могущественных людей, возглавлявших местное население. Вопреки сказанному здесь, сочинение хвалебной песни в честь знатного мужа не было вполне обычным делом: как правило, скальды складывали такие песни о конунгах и ярлах. Преподнося Видкунну панегирик, Торд, таким образом, оказывает ему небывалые почести.
[8] преподнести вам небольшую песнь, которую я сложил, и прошу вас выслушать ее. — Сочинявшиеся устно хвалебные песни было принято произносить прилюдно, в пиршественной палате перед почетным сиденьем, на котором восседал прославляемый, причем скальд мог приступить к декламации не раньше чем испрашивал и получал от адресата стихов разрешение исполнить песнь.
[9] Ты первый, кто сложил обо мне песнь. — См. примеч. 7.
[10] драпа в пятьдесят вис, и в ней был такой стев — «небольшая песнь» Торда, таким образом, на поверку оказывается полноценной драпой. Как и во множестве аналогичных случаев, эта хвалебная песнь представлена в пряди только рефреном (стевом), прославляющим воинские доблести Видкунна.
[11] ливень лучный — кеннинг битвы (кеннинги — составные метафоры, зашифровывающие ключевые понятия скальдической поэзии; подобные иносказания бывают как двучленными, так и многочленными).
[12] лучина Хильд — кеннинг меча; Хильд — имя валькирии.
[13] Корень рода Йонов — Видкунн.
[14] Он дал ему золотое запястье весом в одну марку, однако Торд попросил взамен золота его поддержки — хвалебная песнь непременно предполагала щедрое вознаграждение (так называемый bragarlaun — «плата за поэзию»). Таким ответным даром обычно служили драгоценные предметы, серебро или золото (марка — весовая единица, составлявшая около 215 г), оружие, заморское платье и даже корабли, груженные товарами. Отказ от традиционной в таких случаях платы или просьба заменить материальное вознаграждение чем-то более выгодным с точки зрения самого скальда, но чрезмерным в глазах окружающих — поведение весьма необычное. Сходным образом ведет себя герой другой пряди — «Сон Одди Звездочета»: отказавшись от золота, он в конце концов получает в награду конунгову дочь и половину королевства.
[15] Нид — река в Нидаросе, давшая название городу.
[16] Сигурд, сын Храни — знатный человек; был женат на единоутробной сестре Магнуса Голоногого. Сведения о нем в королевских сагах весьма противоречивы. См. примеч. 24.
[17] Ингимар из Аска — Ингимар был родом из Хрингарики, области на юго-востоке Норвегии.
[18] хватился корабельного навеса — укрытие (навес или палатка), которое ставили на носу или на корме.
[19] лендрманн — lendr maрr — знатный человек, предводитель местного населения, принесший присягу верности конунгу. Во многих случаях лендрманн получал от конунга земельное пожалование и «кормление» (так называемую вейцлу — буквально «пир»), т.е. право на сбор с жителей подвластного ему округа предназначавшегося для конунга, а также для него самого продовольствия и угощения. В руках лендрманнов было сосредоточено все управление на местах, и они лишь отчасти зависели от конунга, поскольку, помимо полученных от него пожалований, обладали собственными наследственными владениями и располагали дружинами и слугами.
[20] Податель змеиных полатей — муж (змеиные полати = золото).
[21] передать это дело лагману — первоначально норвежские лагманы (lцgmaрr от lцg «право») возглавляли местные тинги (судебные собрания) и, как предполагается, исполняли функции, сходные с теми, которые выполняли исландские законоговорители, — хранили и возглашали законы. Ко времени записи пряди лагманы превратились в служилых людей, поставленных конунгом над определенной местностью, на которых помимо прочих возлагались судейские обязанности.
[22] Не поступи он так, он и сам был бы осужден. — Здесь и в дальнейшем обращение с вором соответствует нормам скандинавского обычного права.
[23] финны захватили его усадьбу на Бьяркей. — Расположенный вблизи границы с Финнмёрком остров Бьяркей подвергался нападениям со стороны финнов (саамов), однако, как следует из других источников, Сигурд, в отличие от самого Видкунна, не был жителем Бьяркей. В версии пряди в «Гнилой Коже» название местности, в которой проживал Сигурд, опущено. См. примеч. 24.
[24] я до конца оставался с его отцом на западе в Ирландии. — Согласно части источников и среди них «Кругу Земному», Сигурд, как и Видкунн, участвовал в походе конунга Магнуса Голоногого в Ирландию и был одним из тех, кто последним оставил поле боя. Однако то обстоятельство, что в более ранних жизнеописаниях правителей Норвегии — составленных во второй половине и в конце XII в. «Истории древнейших норвежских королей» монаха Теодорика и «Обзоре» (Бgrip) саг о норвежских конунгах — Сигурд вообще не упоминается среди участников ирландского похода Магнуса Голоногого, дает основание считать, что эта информация была почерпнута авторами королевских саг непосредственно из пряди. Согласно этим ранним источникам, последним, кто покинул конунга, был Видкунн. В варианте рассказа о Торде в «Гнилой Коже» явно предпринимается попытка примирить эти разные версии. Так, на обращенный к нему вопрос-напоминание посланца Сигурда: «Государь, кто до самого конца оставался с твоим отцом в Ирландии?» — конунг отвечает: «Сигурд и Видкунн…» Не исключено, что автор пряди смешивает заслуги этих двух лендрманнов, подобно тому как он спутал их местожительство, поселив Сигурда на Бьяркей. См. примеч. 23.
[25] Эйрар — берег в устье реки Нид, где обычно совершались казни.
[26] когда принял сторону этого салоеда — распространенная в Норвегии уничижительная кличка исландца, особенно часто встречающаяся в прядях.
[27] Вик — область в Юго-Восточной Норвегии.
[28] Затем он отплыл в Данию и там обосновался. — Ингимар из Аска, сын Свейна, впоследствии примкнул к Харальду Гилли (правил Норвегией в 1130–1136 гг.), незаконнорожденному сыну Магнуса Голоногого.
[29] См.: Harris J. C. Genre and Narrative Structure in Some нslendinga южttir // Scandinavian Studies. 1972. Vol. 44. P. 1–27.
[30] Тема дарения — основа сюжета не одной пряди об исландцах. См. об этом в нашей публикации двух прядей в журнале: Одиссей–1997. М., 1998.
© Перевод с древнеисландского, комментарии и статья Е. А. Гуревич (Москва), 2001.
Источник: Древнейшие государства Восточной Европы: 1999 г.; Восточная и Северная Европа в средневековье / отв. ред. Г. В. Глазырина. М.: Вост. лит., 2001. С. 437–441 (текст), 441–449 (комментарии Е. А. Гуревич).